– Расскажи, как прошли твои детство и юность
– Родился я в городе Козельск Калужской области – у меня было такое очень простое детство, в маленьком городе. Мой отец всю жизнь проработал в городской администрации, а мама в молочной промышленности – 30 лет на одном предприятии. Я не был хулиганом, но и ботаником тоже не был, хотя учился хорошо – немного до серебряной медали не хватило. Родители приучали меня к труду, к дисциплине, что сильно помогло мне в дальнейшем. Я приходил из школы, и у меня было еще много задач в контексте домашних дел, и это было хорошо, а то мне хотелось только гулять – все было интересно. Среди сверстников я выделялся, наверное, тягой к каким-то движухам, мероприятиям. По Первому каналу в 90-х шли телевизионные шоу «Слабое звено», «Как стать миллионером». Я их копировал и делал свою передачу в школе, собирая под это людей – такая творческая история. Хотел поступать в ГИТИС, ездил в Москву на подготовительные курсы. Естественно, у меня не было возможностей, ресурсов, денег – можно сказать, я тайно ездил. Родителям говорил, что езжу в «Менделеевку», так как углубленно занимался химией и биологией, и родители хотели, чтобы я поступал либо в медицинский, либо в химико-технологический. И я, под прикрытием поездки в «Менделеевку», где проводил какое-то время, устремлялся на Арбат, в ГИТИС. А там тогда был конкурс 200 человек на место. Будущие абитуриенты сидели вокруг фонтана и играли на гитаре – интересная была атмосфера. К поступлению я толком не готовился, просто пришел в определенные место и время, рассказал какие-то басню и стих, в итоге провалился с треском. Потом ребята, которые поступили, рассказывали, что готовились два года на различных курсах. Ну а я поступил в медицинский в Питере. В московский мединститут поступить было сложно, а туда я прошел от области через выездную комиссию, с меньшим конкурсом. Так в 17 лет я уехал учиться в Питер.
– Ты получил медицинское образование?
Нет, я проучился пару лет, в течение которых понял, что классический сценарий – сначала образование, потом работа – мне не подходит. Работать мне надо было сразу, так как денег катастрофически не хватало. У родителей была возможность обеспечить какую-то базу, но мне-то, по молодости лет, хотелось гулять, тусоваться – кровь кипела.
Когда я начал учиться, мысль о возможности квалифицированной работы через 7-8 лет стала сильно меня напрягать. И я пошел работать уже на втором курсе, младшим медбратом в онкологическую реанимацию. Мотивация была, в основном, финансовой – для студента это был неплохой доход. Эта работа стала моей школой жизни. В том числе и потому, что там я понял, что некоторые этапы жизни можно проходить быстрее. Так, через полгода я уже стоял на операциях за анестезиолога. Интубировал, ставил подключичные катетеры. Обычно это было связано с тем, что на ночных дежурствах анестезиолог не всегда мог выйти на экстренную операцию, поскольку был сильно пьян. И тогда шел я, медбрат 19-ти лет, без образования. Насмотревшись на все это, оценив психологические проблемы врачей и токсичность общения с ними, я разочаровался в медицине, решил, что так не хочу, запустил учебу, вследствие чего меня отчислили из института, и пошел работать в ресторанный бизнес.
– На какую позицию?
– Я начал с позиции официанта, но меня быстро заметили, и через год я уже работал директором учебного центра популярной сети из 23 ресторанов. Там я получил бесценный опыт обучения нескольких тысяч людей. Через меня проходили хостес, бармены, официанты. В основном это были студенты 20-21 года. Мы их пропускали через нашу систему обучения, а потом распределяли по ресторанам. Это был 2007 год, когда все летело и рестораны открывались как грибы. Мне было 20 лет, я был на коне, при деньгах, работал в офисе на 100 человек на Невском. И уже грезил о позиции HR-директора или директора ресторана. Но грянул кризис 2008 года, в нашей сети прошли большие сокращения, и меня тоже сократили.
Вообще-то к тому моменту я уже начал терять интерес к этой работе. И пошел работать в другой ресторан, в более дорогом сегменте. Проработал там около 7 лет официантом в разных заведениях, зарабатывая при этом больше, чем на позиции директора учебного центра. В этот период я получил заочно режиссерское образование в Институте кино и телевидения – с одной стороны, реализовал давнюю мечту, с другой – уже, скорее, для галочки.
– Что тебя привлекало в этой работе?
– Знаешь, мне никогда не нравилась корпоративная история. Зато мне нравилось находиться среди интересных успешных людей. Я же был такой колхозник – ни образования, ни карьеры, ни семьи, пока просто пробую что-то. В итоге я оказался в люксовом закрытом клубе-караоке. Кого я только там не встретил, с кем только не пообщался. Ночью работал, потом спал до 12-ти, а днем ничего не делал. Зарабатывал порядка 150 тысяч в месяц – на эти деньги в Питере можно было спокойно жить. Но я думал о том, что дальше – меня беспокоил вопрос самоопределения. Периодами я как будто терял себя. Меня троллили друзья – чего ты официантом работаешь, не можешь работу что ли нормальную найти, упал на дно. И в 2011 году я пошел в недвижимость. Решил, что мне опять нужна офисная работа, но при этом, поскольку я еще работал в караоке, свободный график.
– Родился я в городе Козельск Калужской области – у меня было такое очень простое детство, в маленьком городе. Мой отец всю жизнь проработал в городской администрации, а мама в молочной промышленности – 30 лет на одном предприятии. Я не был хулиганом, но и ботаником тоже не был, хотя учился хорошо – немного до серебряной медали не хватило. Родители приучали меня к труду, к дисциплине, что сильно помогло мне в дальнейшем. Я приходил из школы, и у меня было еще много задач в контексте домашних дел, и это было хорошо, а то мне хотелось только гулять – все было интересно. Среди сверстников я выделялся, наверное, тягой к каким-то движухам, мероприятиям. По Первому каналу в 90-х шли телевизионные шоу «Слабое звено», «Как стать миллионером». Я их копировал и делал свою передачу в школе, собирая под это людей – такая творческая история. Хотел поступать в ГИТИС, ездил в Москву на подготовительные курсы. Естественно, у меня не было возможностей, ресурсов, денег – можно сказать, я тайно ездил. Родителям говорил, что езжу в «Менделеевку», так как углубленно занимался химией и биологией, и родители хотели, чтобы я поступал либо в медицинский, либо в химико-технологический. И я, под прикрытием поездки в «Менделеевку», где проводил какое-то время, устремлялся на Арбат, в ГИТИС. А там тогда был конкурс 200 человек на место. Будущие абитуриенты сидели вокруг фонтана и играли на гитаре – интересная была атмосфера. К поступлению я толком не готовился, просто пришел в определенные место и время, рассказал какие-то басню и стих, в итоге провалился с треском. Потом ребята, которые поступили, рассказывали, что готовились два года на различных курсах. Ну а я поступил в медицинский в Питере. В московский мединститут поступить было сложно, а туда я прошел от области через выездную комиссию, с меньшим конкурсом. Так в 17 лет я уехал учиться в Питер.
– Ты получил медицинское образование?
Нет, я проучился пару лет, в течение которых понял, что классический сценарий – сначала образование, потом работа – мне не подходит. Работать мне надо было сразу, так как денег катастрофически не хватало. У родителей была возможность обеспечить какую-то базу, но мне-то, по молодости лет, хотелось гулять, тусоваться – кровь кипела.
Когда я начал учиться, мысль о возможности квалифицированной работы через 7-8 лет стала сильно меня напрягать. И я пошел работать уже на втором курсе, младшим медбратом в онкологическую реанимацию. Мотивация была, в основном, финансовой – для студента это был неплохой доход. Эта работа стала моей школой жизни. В том числе и потому, что там я понял, что некоторые этапы жизни можно проходить быстрее. Так, через полгода я уже стоял на операциях за анестезиолога. Интубировал, ставил подключичные катетеры. Обычно это было связано с тем, что на ночных дежурствах анестезиолог не всегда мог выйти на экстренную операцию, поскольку был сильно пьян. И тогда шел я, медбрат 19-ти лет, без образования. Насмотревшись на все это, оценив психологические проблемы врачей и токсичность общения с ними, я разочаровался в медицине, решил, что так не хочу, запустил учебу, вследствие чего меня отчислили из института, и пошел работать в ресторанный бизнес.
– На какую позицию?
– Я начал с позиции официанта, но меня быстро заметили, и через год я уже работал директором учебного центра популярной сети из 23 ресторанов. Там я получил бесценный опыт обучения нескольких тысяч людей. Через меня проходили хостес, бармены, официанты. В основном это были студенты 20-21 года. Мы их пропускали через нашу систему обучения, а потом распределяли по ресторанам. Это был 2007 год, когда все летело и рестораны открывались как грибы. Мне было 20 лет, я был на коне, при деньгах, работал в офисе на 100 человек на Невском. И уже грезил о позиции HR-директора или директора ресторана. Но грянул кризис 2008 года, в нашей сети прошли большие сокращения, и меня тоже сократили.
Вообще-то к тому моменту я уже начал терять интерес к этой работе. И пошел работать в другой ресторан, в более дорогом сегменте. Проработал там около 7 лет официантом в разных заведениях, зарабатывая при этом больше, чем на позиции директора учебного центра. В этот период я получил заочно режиссерское образование в Институте кино и телевидения – с одной стороны, реализовал давнюю мечту, с другой – уже, скорее, для галочки.
– Что тебя привлекало в этой работе?
– Знаешь, мне никогда не нравилась корпоративная история. Зато мне нравилось находиться среди интересных успешных людей. Я же был такой колхозник – ни образования, ни карьеры, ни семьи, пока просто пробую что-то. В итоге я оказался в люксовом закрытом клубе-караоке. Кого я только там не встретил, с кем только не пообщался. Ночью работал, потом спал до 12-ти, а днем ничего не делал. Зарабатывал порядка 150 тысяч в месяц – на эти деньги в Питере можно было спокойно жить. Но я думал о том, что дальше – меня беспокоил вопрос самоопределения. Периодами я как будто терял себя. Меня троллили друзья – чего ты официантом работаешь, не можешь работу что ли нормальную найти, упал на дно. И в 2011 году я пошел в недвижимость. Решил, что мне опять нужна офисная работа, но при этом, поскольку я еще работал в караоке, свободный график.
– Как развивалась твоя карьера в недвижимости?
– Сначала я походил по разным агентствам, поработал в аренде и продажах в эконом-сегменте. Сложилась парадоксальная ситуация: у меня была вроде бы достойная работа днем, где мне не нравились окружение и круг общения, и непрестижная работа официанта ночью, где Dom Perignon и Cristal лились рекой, а вокруг были интересные люди. Я еще немного увлекся музыкой – начал петь. В нашем караоке это было принято – персонал был вроде как частью семьи. Это была привлекательная, ресурсная среда – полезные, возможно, связи в перспективе. И вот как-то раз, от клиента караоке, владельца сети заправок и автомобиля Maybach, который был чуть старше меня, я услышал, что он купил себе недвижимость на Крестовском острове, где сосредоточена элитная питерская недвижимость. И в этот момент у меня щелкнуло – я понял, что мне надо заниматься элиткой. Это был 2012 год. Я устроился в небольшое агентство элитной недвижимости. У меня был долгий вкат, около пяти месяцев до первой сделки, – для меня это много. Кстати, агентом я всегда был средним, звезд с неба не хватал. Но я знал много представителей целевой аудитории – футболистов, чиновников. Я говорил им, что раньше работал в том караоке, и они хорошо реагировали, проявляли лояльность ко мне. Но в какой-то момент моя ночная жизнь стала тяготить меня. Однажды мне чуть было не пришлось обслуживать клиента по недвижимости, приехавшего в караоке, в качестве официанта, но в последний момент удалось поручить это коллеге, а самому скрыться на втором этаже. Вскоре после этого я наконец ушел из караоке.
Работая в элитке, я в какой-то момент попал в тусовку футболистов «Зенита», и уже думал, что обеспечен рекомендациями на всю жизнь – у меня случилось что-то вроде звездной болезни. Но потом кто-то уехал, кто-то все купил, и через какое-то время стало опять скучно. И количество сделок стало падать.
– Тогда ты опять задумался о смене вектора?
– Отличительной особенностью меня как брокера было обладание тотальной экспертизой объектов. В какой-то момент я понял, что это производит хорошее впечатление на клиентов. У меня тогда была бумажная картотека, я как библиотекарь ее лелеял. Впрочем, я и сейчас, в своей компании, культивирую экспертный подход. А в целом от брокериджа я тогда устал и понял, что надо либо обучением заниматься, либо какую-то другую движуху начинать. В общем, опять захотелось творчества.
Причем, хотелось в массовое обучение пойти. И я с партнерами начал заниматься обучением брокеров и развивать «Бизнес-клуб риэлторов». В 2015 году я в Питере зашел в риэлторскую ассоциацию, стал спикером, начал вести соцсети – понял, что надо развивать себя. Для многих это трудно, некомфортно, а мне с детства нравилось. У меня была цель стать федеральным тренером, и меня начали приглашать повсюду. У нас были курсы, обучающие тому, как продавать недвижимость через интернет. Мы, кстати, еще в 2015 году продали дом в Питере через YouTube. У нас были курсы «Современный риэлтор», «SMM-риэлтор». Это было безумно интересно. Мы тогда очень заморочились на продукте. На нас работали серьезные методологи. И все заработанные деньги мы вкладывали в развитие. Это начинало походить на бизнес. И в какой-то момент я понял, что Питер стал маленьким для меня.
В Москву переехал в начале 2016 года. Я понимал, что, если хочу учить тому, как продавать в Москве, мне нужны сделки в Москве. Но наш бизнес по обучению начал стремительно расти. В 2016 году у меня было 4-5 поездок в месяц. Мой пытливый ум все пробовал. Я приезжал в новые города, знакомился с новыми людьми. И у меня была иллюзия, что так будет всегда, что у нас будет фабрика курсов. Мы были единственными системными ребятами. Наш топовый продукт назывался «Современный риэлтор» – это был двухмесячный курс, состоявший из блоков: «Эксклюзивы», «SMM», «Имидж», «Эффективность». Микс теории и практики, много деталей.
В 2017 году в Москве мы сделали форум на 1000 человек, хэдлайнером у нас была Хакамада. И в этом же году у меня опять случился кризис. Я устал от большого количества людей. Еще мы запустили курс для элитных брокеров, и я понял, что для них я ноунейм, а у меня самого второй год не было сделок. В 2017 году я начал проводить какие-то сделки, но это было все не то. В следующем году я проехал по зарубежным локациям, мы сделали несколько хороших сделок. Тут я как раз понял, что могу монетизировать свою тысячную аудиторию брокеров по всей стране посредством рекомендаций от них, и это совсем другие деньги, чем плата за обучение. У меня был год-полтора, когда я активно занимался зарубежкой, и я готовил курс по продажам зарубежки. И во второй половине 2019 года наступила фрустрация. 200 мероприятий за три года – я реально устал от курсов. При этом рост бизнеса, а вместе с ним и доходов, был весьма сомнителен – слишком нишевая тема.
– Как произошел переход от обучения к риэлторскому бизнесу?
– В октябре 2019 года мне позвонил знакомый из Майами: «У тебя огромная аудитория в Москве, почему ты это не используешь?». У знакомого ранее была успешная компания по продаже новостроек в Питере. «У меня есть команда маркетологов, которые умеют добывать самые дешевые лиды в Москве, у тебя есть люди». Денег на раскрутку бизнеса у нас при этом не было, но нашлись инвесторы. И начался новый этап. Мы набрали команду из лояльных мне брокеров по вторичке – я думал, они будут успешно продавать новостройки. Но это был полный провал – оказалось, что продажа новостроек – отдельная история, и брокеров под эту задачу у меня нет.
Через год из партнеров остался я один, поскольку большую часть сделок закрывал лично, и в рамках той структуры, с которой мы начинали, было невозможно продолжать бизнес. И у меня еще была идея коворкинга, но и она с треском провалилась: денег там было очень мало, и я от неё отказался. В итоге пошел дальше один.
Сейчас команда One Moscow превышает 100 человек, включая три отдела новостроек, которые приносят 80% дохода, отдел вторички, девять офисов продаж, где мы представляем застройщиков в формате ко-эксклюзивов. Эйчара только сейчас собираемся взять, а до этого брокеры сами приходили. Публичность помогает. Мы работаем в сегментах бизнес, премиум, элит. Диверсификация важна – дает баланс в любые периоды. Если бы мы в самом начале отсекли бизнес-класс, мы были бы сейчас сильно меньше. А мы выбрали стратегию роста. Я долго работал в маленьких компаниях, но теперь я выбрал другую модель.
– Что ты считаешь основой своего успеха?
Я очень требовательный. Эмоций не проявляю, просто говорю, что это плохо, докапываюсь до всего. В целом, корпоративная культура компании подразумевает то, что мы никого не гнобим, но каждый день требуем. И об этом мы предупреждаем сразу, как только человек к нам приходит. Так что брокерам другого формата у нас некомфортно. В основном мы либо с нуля учим, либо берем тех, кто на рынке год-два и ещё не пропитался какой-то моделью. Другие плохо приживаются. При этом состав компании стабилен – уходят единицы. Причем, тем, кто уходит, тоже сложно прижиться в компаниях с другой ДНК.
Ещё, конечно, публичность сильно помогает. Причем для меня это происходит не через страдание, а через удовольствие.
Наконец, хотя у меня нет ни управленческого, ни экономического, ни финансового образования, я все время учусь, но на ходу и в сжатом формате. Привлекаю крутых консультантов по тем или иным вопросам. Этого хватает.
– Почему ты активно делишься экспертизой?
Я строю отношения в долгую, в расчете на лояльность. И я заинтересован в увеличении количества сильных отделов продаж новостроек, как бы странно это ни звучало. Во-первых, у нас много проектов, где мы работаем в качестве офиса продаж застройщика, и я заинтересован в том, чтобы агентства приводили к нам своих клиентов. Наша компания всегда была партнероориентированной. Во-вторых, я заинтересован в усилении позиции брокеров, увеличении доли брокерских продаж в структуре сделок застройщиков. Поэтому я и вступил в AREA – чтобы наладить отношения с коллегами. Я никогда ни над кем из коллег не смеялся, в книжках не упоминал, готов делиться с ними экспертизой.
– В феврале тебя избрали Председателем Комитета по маркетингу AREA. Как ты видишь свои цели и задачи на этой позиции?
PR Ассоциации, в том числе, усиление ее роли в глазах застройщиков, организация конференций с застройщиками, популяризация новостроек, повышение доли брокерских продаж в структуре сделок по новостройкам.
– Планируешь ли ты избираться Президентом AREA в следующем году?
Наверное, нет. Это пока не то, что меня привлекает. У меня много задач по компании. Я занимаюсь стратегией, помогаю развивать соцсети. Персоналом тоже много занимаюсь – часто ныряю в звонки, бизнес-процессы, докручиваю их. У нас в ОМ дружелюбная атмосфера, но с теми, кто не работает в полную силу, мы прощаемся. ОМ находится в фазе активного роста, развития. В 2023 году мы планируем удвоить выручку, открыть новые направления и офисы.
Интервью записала Анастасия Могилатова, управляющий собственник компании Welhome - участника AREA
Я очень требовательный. Эмоций не проявляю, просто говорю, что это плохо, докапываюсь до всего. В целом, корпоративная культура компании подразумевает то, что мы никого не гнобим, но каждый день требуем. И об этом мы предупреждаем сразу, как только человек к нам приходит. Так что брокерам другого формата у нас некомфортно. В основном мы либо с нуля учим, либо берем тех, кто на рынке год-два и ещё не пропитался какой-то моделью. Другие плохо приживаются. При этом состав компании стабилен – уходят единицы. Причем, тем, кто уходит, тоже сложно прижиться в компаниях с другой ДНК.
Ещё, конечно, публичность сильно помогает. Причем для меня это происходит не через страдание, а через удовольствие.
Наконец, хотя у меня нет ни управленческого, ни экономического, ни финансового образования, я все время учусь, но на ходу и в сжатом формате. Привлекаю крутых консультантов по тем или иным вопросам. Этого хватает.
– Почему ты активно делишься экспертизой?
Я строю отношения в долгую, в расчете на лояльность. И я заинтересован в увеличении количества сильных отделов продаж новостроек, как бы странно это ни звучало. Во-первых, у нас много проектов, где мы работаем в качестве офиса продаж застройщика, и я заинтересован в том, чтобы агентства приводили к нам своих клиентов. Наша компания всегда была партнероориентированной. Во-вторых, я заинтересован в усилении позиции брокеров, увеличении доли брокерских продаж в структуре сделок застройщиков. Поэтому я и вступил в AREA – чтобы наладить отношения с коллегами. Я никогда ни над кем из коллег не смеялся, в книжках не упоминал, готов делиться с ними экспертизой.
– В феврале тебя избрали Председателем Комитета по маркетингу AREA. Как ты видишь свои цели и задачи на этой позиции?
PR Ассоциации, в том числе, усиление ее роли в глазах застройщиков, организация конференций с застройщиками, популяризация новостроек, повышение доли брокерских продаж в структуре сделок по новостройкам.
– Планируешь ли ты избираться Президентом AREA в следующем году?
Наверное, нет. Это пока не то, что меня привлекает. У меня много задач по компании. Я занимаюсь стратегией, помогаю развивать соцсети. Персоналом тоже много занимаюсь – часто ныряю в звонки, бизнес-процессы, докручиваю их. У нас в ОМ дружелюбная атмосфера, но с теми, кто не работает в полную силу, мы прощаемся. ОМ находится в фазе активного роста, развития. В 2023 году мы планируем удвоить выручку, открыть новые направления и офисы.
Интервью записала Анастасия Могилатова, управляющий собственник компании Welhome - участника AREA
